Опубликовано: 04.12.2017
«Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в своё буружинство и дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется.»
Каждый раз, каждый раз когда я в детстве слышал этот фрагмент, я никак не мог понять, КАК он это без воды сожрал!?
И вот нашел я практически целый научный труд относительно этого спорного фрагмента.
На днях я перечитывал известный шедевр советской детской литературы и наткнулся на любопытную деталь. Деталь привела к ряду невинных наблюдений. Наблюдения — к написанию эдакого конспективного очерка на тему истории отечественных вкусов. Начну с эпиграфа, то есть, с детали:
Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в свое буржуинство и дали ему целую бочку варенья…
Аркадий Гайдар. «Сказка про военную тайну, Мальчиша-Кибальчиша и его твердое слово»
Хотя я почти не ем сладкого, мое внимание привлекла эта бочка варенья. Элементарный школьный вопрос: почему буржуины дают Плохишу именно варенье? Не менее элементарный ответ: варенье — символ не столько насыщения, сколько пресыщенности. Это не основное блюдо, а десерт. Главное в варенье — его инфантильная, избыточная сладость. Варенье — простонародный коэффициент «сладкой жизни», презираемой всеми, кому покой только снится. Как снился он Кибальчишу с его нетерпимостью ко всяческому «буржуинству».
Напомню, что умозрительный советский гражданин был сугубо маскулинен, а женщина превращена в товарища , хотя по-прежнему оставалась — на социальном, бытовом и, разумеется, сексуальном уровнях — легитимным объектом потребления. Не столько уже, правда, самого мужчины, сколько власти в его лице (поскольку и мужчина себе отныне не принадлежал). Советская культура без устали воспроизводила клишированные образы героев и их боевых подруг, решительных и, в идеале, не менее мужественных. Тотальная идеологизация и политизация повседневности, развязанная коммунистами, не могла не коснуться даже такой «мелочи», как тот или иной вкус .